Я позвонил Лёке Ж. с неожиданным для нее предложением.

— Лёка, пойдем на концерт поликомпозитора Арсения Трофим.

— Поликомпозитора? — переспросила Лека Ж. — А это что такое?

— Хм… Ну, видимо, это такой… многогранный композитор. Он и фортепианную музыку пишет, и электронную… В общем, всякую…

— Нет такого слова — «поликомпозитор»! — строго сказала Лёка Ж. после длительной паузы.

— Как это нет? — удивился я.

— А вот так. Есть понятие «полифонист». Крупнейшими полифонистами были, например, Бах, Гендель, Джон Тавернер, Джон Редфорд, Николае Людфорд… — блеснула познаниями Лёка Ж.

— Лёка! Ты-то откуда все это знаешь? Для тебя ведь даже Орф с Пахельбелем — просто набор букв. — Но тут до меня дошло: — Ты сейчас «Википедию», что ли, открыла?

— Ну, открыла, — нехотя созналась Лёка Ж. — Как любой уважающий себя культурный человек, я должна получить достоверную информацию о том явлении, с которым мне предстоит столкнуться.

— Достоверную — это вряд ли. Все-таки музыка это дело такое, эфемерное. Ее лучше один раз услышать, чем сто раз про нее прочитать. Иначе все равно ничего не поймешь. Я могу очень подробно описать тебе какую-нибудь кантату Шнитке, но если ты ни разу не слышала такого композитора, то тебе это не поможет…

— Шнитке я как раз слышала, — гордо вставила Лёка Ж. — Это который: «Облаком, сизым облаком»?

— Культурная ты наша. Таривердиева от Шнитке не отличаешь?

— Упс… — раздалось в трубке.

— В общем, завтра идем в Белый зал института культуры на концерт поликомпозитора, — сказал я тоном, не допускающим возражений. — А перед этим прослушай программные произведения полифонистов. Список я тебе пришлю…

— Хорошо, — грустно согласилась Лёка Ж.

Слушать программные полифонические произведения ей совсем не хотелось, но после позора со Шнитке выбора у нее не было.

На следующий день случилось неожиданное для Питера летнее потепление. Лёка Ж. приехала… как бы это помягче выразиться… Не совсем одетая. Вернее, даже совсем не одетая. Потому что комплект бикини-сафари я бы не назвал одеждой, подходящей для посещения концерта.

— Лёка, ты ничего не перепутала? — вежливо поинтресовался я. — Мы на концерт идем, а не на пляж.

— Настоящее искусство всегда вгоняет меня в жар, — любезно пояснила Лёка Ж. — А я жару не переношу. Мне перегреваться вредно…

Я ничего не сказал. Молча потянул ее за руку на встречу с прекрасным.

По пути учинил допрос:

— Ну как, прослушала полифонистов?

— М-м-м… — как-то неуверенно протянула Лёка Ж.

— Тогда пропой что-нибудь.

— Я лучше сыграю, — робко ответила она.

— Вместе с Арсением Трофим?

— М-м-м… — промычала Лёка Ж. и спросила: — Кстати, а почему ты его так странно склоняешь?

— Куда? — не понял я.

— Не куда, а как. Арсением Трофим, Арсению Трофим, Арсения Трофим…

— Так это не я его склоняю, они сами…

— Но подобным образом фамилия могла бы склоняться — вернее, не склоняться, — если бы она была женской… Он — женщина? — Догадка так поразила Лёку Ж., что она даже остановилась.

— Действительно странно… — согласился я и тоже остановился. — Но почему фамилия-то? Это же псевдоним! Трофим это как бы второе имя! — начал я защищать пол поликомпозитора, однако тут же осекся… — Хотя если это мужское имя, то оно тем более должно склоняться. Вон, его тезка, звезда русского шансона Трофим, вовсю себе склоняется…

— Вот видишь! — заметила Лёка Ж. не без гордости за собственную проницательность и двинулась дальше.

— Наверное, это концептуальное не-склонение, — начал я делиться своими соображениями, нагнав Лёку Ж. — Автор таким образом подчеркивает, что он вне всякой дифференциации, в том числе половой. Поэтому в его псевдониме — и женское, которое выглядит как мужское, и мужское, которое выглядит как женское. Обрати внимание вот еще на что: Арсений в родительном падеже — Арсения. А Арсения это женское имя!

— Что ты, как всегда, наводишь тень на плетень! — возмутилась Лёка Ж., когда мы уже подходили к двери института культуры. — Если бы он был вне половой дифференциации, то и назвался бы каким-нибудь бесполым вариантом, Солнцем там, Облаком или Деревом. Но нет же! Он использует вполне половые имена, не вне, а без четкой половой дифференциации! Чтобы всех запутать!

— Успокойся, Лёка. Тут и женское, и мужское, инь и ян, хаос и порядок, все начала и все концы. Это и называется «поликомпозитор»!

— Ах, вот оно что! — поразилась Лёка Ж. и кивнула. — Буду теперь знать.

Пока мы кружили по анфиладам институтского здания-колодца, Лёка Ж. полностью отдалась предвкушению встречи с этим удивительным человеком. Глаза ее наполнились романтической дымкой, лицо приобрело выражение, близкое к просветленности, а в движениях засквозила одухотворенная приподнятость.

Наконец мы оказались в Белом зале, до отказа набитом поклонниками поликомпозиций. Хрустальные люстры, белая лепнина, белые полуобнаженные пастушки под потолком, белый рояль с позолоченными колесиками и педалью. И — весь в белом — у рояля автор. Вне себя от счастья, Лёка Ж. едва держалась на ногах. Благо, какой-то интеллигентный мальчик, обратив внимание на странную особу в пляжном костюме, уступил ей свое место, куда Лёка Ж. почти плюхнулась, не отрывая благодарного взора от сияющего Арсения Трофим.

Поликомпозитор начал извлекать из рояля волшебные звуки, а другой молодой человек, как потом выяснилось, баритон, тоже весь в белом, стал читать белые стихи Арсения Трофим. Когда он дошел до строчки: «А сзади кто-то скажет: «Прости, я здесь», — Лёка Ж. обернулась и громко шепнула мне:

— Как он на Диму Билана похож!

— Кто? — не понял я.

— Ну этот, Арсений Трофим.

— Лёка, тебе, верно, это сослепу пригрезилось. Очки надень. В отличие от Димы Билана, Арсений талантлив. Неужели ты не слышишь?

Лёка Ж. вернулась к чарующей музыке. Но как только она угомонилась, случилось что-то страшное. Арсений Трофим выскочил из-за рояля и закричал не своим голосом:

— Выключите свет!

Какой-то мальчик побежал гасить свет, хрустальные люстры погасли. Арсений Трофим зажег две свечи и победно бросил в съежившийся впотьмах зал:

— Это ваш страх.

Затем в рояле что-то загромыхало, заскрежетало, и автор загробным голосом констатировал:

— Повсюду монстры.

— По-моему, он ненормальный, — заметила Лёка Ж. с интонацией Рины Зеленой в фильме «Весна».

— Лёка, где ты видела нормального поликомпозитора? — шепнул я и легонько стукнул ее в бок, чтобы она успокоилась.

Лёка Ж. подпрыгнула на стуле, то ли от моего толчка, то ли от того, что Арсений Трофим бодро сообщил залу:

— Нет никаких монстров!

После чего опять стал терзать рояль, приговаривая:

— Если их нет, то откуда такие звуки?

— Соседи бухают! — не удержалась-таки Лёка Ж.

Хохот зала, к счастью, слился с рояльным скрежетом, благодаря чему мог восприниматься как запланированный финал композиции.

Затем весь свет опять зажегся, а Арсений Трофим, подскочив со стула, стал энергично прохаживаться возле рояля, хищно выглядывая в зале возмутителя спокойствия. Наконец, его взгляд остановился на костюме Лёки Ж., а потом на ней самой.

— Давайте поиграем, — сказал он, глядя ей в глаза. — В ассоциации. Вы предлагаете мне тему. Я ее музыкально воплощаю.

— Что-нибудь про море… — выдавила из себя Лёка Ж.

— Вам это близко? — съязвил Арсений Трофим. — Вы сюда прямо с пляжа?

— Нет, я сюда прямо с метро, — парировала Лёка Ж. — Сыграйте про дельфина, выброшенного на берег моря.

— Про дельфина… — угрожающе повторил Арсений Трофим и свирепо уточнил: — Раз дельфина выбросило на берег, значит, была буря?

Не дожидаясь ответа, Арсений Трофим сел к роялю. В сопровождении выскочившего из-за кулис скрипача он начал импровизировать.

Буря рокотала и громыхала всеми клавишами рояля. Скрипач, изображая бушующие волны, порвал несколько скрипичных струн. Потом все стихло, и Арсений Трофим лично, голосом, издал предсмертные хрипы увязшего в песках дельфина…

Лёка Ж. притихла и открыла рот.

— А сыграйте теперь про то, как дельфина спасли… — снова громко попросила она.

Поликомпозитор подскочил, очевидно, намереваясь прибить Лёку Ж. стулом, на котором сидел. Но самообладание взяло верх.

— Арсений Трофим, — вкрадчиво ответил Лёке Ж. Арсений Трофим, — деликатный композитор. Он всегда спрашивает публику: не устала ли она, не пора ли закончить концерт. И вот теперь вижу: пора.

Лёка Ж. начала что-то говорить, но слова ее потонули в овациях, которые зал устроил находчивому поликомпозитору.

— Он вел себя просто возмутительно! — возмущалась Лёка Ж., пока мы покидали институт культуры. — Бегал, орал, просьбу мою так и не выполнил.

— Лёка, угомонись. Во-первых, твою странную просьбу он совершенно не обязан выполнять… Он же поликомпозитор, а не лабух! А во-вторых, ничего возмутительного я лично не вижу. Он всего лишь расставлял акценты, общаясь с публикой. Ведь Арсений Трофим играет музыку, которая как бы рождается прямо у тебя на глазах, то есть в ушах… И потом, ты видела его лицо?

— А что у него с лицом?

— У него лицо человека, который творит! Вокруг него такое мощное энергетическое поле, что у скрипки струны рвутся!

Лёка Ж. замерла. Ее взгляд устремился к черным волнам Невы, багровеющим в свете заката.

— Знаешь, ты прав, — произнесла она после некоторого раздумия.

— Конечно, — подтвердил я.

— Нет, я не о том, — заметила Лёка Ж. — Я все-таки погорячилась, сравнив его с Димой Биланом.

— Само собой…

— В отличие от Билана, Арсений Трофим не только талантливый, но еще и красивый, — с благоговением произнесла Лёка Ж. Щеки ее залил свежий румянец неофитки поликомпозитора Арсения Трофим.

НА ГЛАВНУЮ БЛОГА ПЕРЕМЕН>>